Советские правители Армении:
От Геворга Алиханяна до Сурена Арутюняна
Предлагаем читателям газетную версию будущей книги Гамлета Мирзояна «Эскизы к биографии. От Геворга Алиханяна до Сурена Арутюняна».
ЭСКИЗ седьмой
Арутюнян (Арутинов) Г.А.
(1937–1953)
«Арутюнян (Арутинов) Григор Артемьевич (7.11.1900, г. Телави, Грузия – 9.11.1957, Тбилиси), партийный и государственный деятель, член РСДРП с 1919 г. Учился в Московском народно-хозяйственном институте (1922–24). В 1921–37 гг. работал в организациях Компартии Грузии (в 1934–37 гг. – секретарь Тбилисского горкома Компартии Грузии). В 1937–53 гг. – первый секретарь ЦК КП(б) Армении (с 1938 г. ещё и первый секретарь Ереванского горкома партии). В годы Великой Отечественной войны (1941– 45) являлся членом Военного совета Закавказского фронта. В 1953 г. освобожден от обязанностей первого секретаря ЦК КП Армении, некоторое время работал председателем совхоза в пригороде Еревана, затем переехал в Тбилиси.
Депутат Верховного Совета СССР (1937–1954) и Арм.ССР (1938–1955)».
«Краткая Армянская энциклопедия» в 4 томах, т.3, стр. 321–322, Ереван, 1999 г.
«Кто есть кто: армяне», Биографическая энциклопедия в 2 томах, т.1, стр. 630–631, Ереван, 2005 г.
Дополнения к биографии.
Арутинов (Арутюнян, Арутюнов) Григорий (Григор) Артемьевич родился в семье торговца и виноградаря.
Ещё в 1809 г. после победы русских над персами под Каракилисом 400 армянских семей из Персии поселились на землях Лори-Памбака. Среди них были прямые предки Арутюнянов. В скором времени семья Арутиновых (власти во время переписи всех записали на русский лад) перебралась на постоянное жительство в центр бывшего Кахетинского царства – Телави.
Вопреки воле отца в 1908 г. Григорий поступает в Телавское городское училище, а в 1911-м продолжает учебу в местной русской гимназии. Попав в поле зрения грузинских меньшевиков, подвергается преследованиям и в 1920 г. попадает под арест. С установлением советской власти в Грузии становится завотделом пропаганды Телавского уездного комитета КП(б) Грузии, а позже выходит и в секретари (1921– 22). В 1922 г. работает в политотделе Грузинской дивизии, откуда его направляют на учебу в Москву, в Институт народного хозяйства им. Маркса. Однако окончить институт ему не дали: в сентябре 1924 г. он был отозван в Грузию, где работал в Ленинском райкоме партии Тифлиса, затем в Телавском уездном комитете. В 1927 г. Арутинов переходит на работу в ЦК КП(б) Грузии, курирует отдел по работе на селе. С 1930 г. он работает в Народном комиссариате рабочекрестьянской инспекции заместителем председателя Центральной контрольной комиссии ЦК КП(б) Грузии. С ноября 1931 г. он – заворготделом и член секретариата ЦК. В январе 1934 г. назначается первым секретарем Тифлисского горкома партии. И поскольку с 1936 г. первые секретари ЦК КП республик совмещали ещё и должность первых секретарей столичных горкомов, Арутинова переводят во вторые секретари Тифлисского горкома.
Арутинов избирался кандидатом в члены ЦК ВКП(б) (1939–1952) и членом ЦК КПСС (1952– 1956). Награжден тремя орденами Ленина.
15 сентября 1937 года открылся внеочередной пленум ЦК КП(б) Армении. Пленум с подачи эмиссаров Сталина Маленкова и Микояна санкционировал арест главы НКВД Армении Мугдуси и предсовнаркома Гулояна. 22-го к гостям из Москвы примкнул прибывший из Тбилиси первый секретарь ЦК КП(б) Грузии Берия. 23-го пленум отстранил Аматуни от должности, исключил из партии и передал его в руки НКВД. Маленков с Микояном были озабочены: не знали, кем заменить Аматуни. И тут их выручил Лаврентий Берия.
В утренних газетах народ прочел, что первым секретарем ЦК КП(б) Армении избран Арутинов Григорий Артемьевич (16 с лишним лет под всеми документами стояла подпись – Арутинов, хотя местная пресса упорно переиначивала его фамилию на армянский лад – Арутюнян).
В ночь с 26 на 27 сентября в дверь тбилисской квартиры Арутиновых позвонили. На пороге стоял офицер НКВД:
– Тов. Арутинов, поспешите, Вас ждут в спецвагоне на вокзале. Машина внизу.
Арутинов крепко обнял жену (с Ниной Григорьевной они поженились в 1926 г.) и молча вышел.
В спецвагоне его встречал Берия. На кожаном диване сидели Микоян с Маленковым. Не дав вошедшему опомниться, Микоян сказал:
– Тов. Арутинов, 23 сентября пленум ЦК Компартии Армении избрал Вас первым секретарем. Поезд на Ереван уходит через час.
Ошеломленный услышанным, Арутинов пытался возразить. Предвосхищая его доводы против, Маленков жестко сказал:
– Мы с Вами солдаты партии. К тому же вопрос о Вашем назначении согласован с тов. Сталиным.
– Но я даже языка армянского не знаю.
В разговор вмешался Микоян:
– У меня там друг, известный в республике учитель – Симак, он Вас за пару месяцев по языку натаскает.
Не прошло и получаса, а Арутинов уже покачивался в вагоне поезда на пути в Ереван, так и не успев предупредить жену, свою Нину.
29 сентября Арутинов собрал первое бюро новоизбранного ЦК. В разгар заседания загудел телефон спецсвязи.
Подняв трубку, Арутинов сказал:
– Привет, Лаврентий, слушаю тебя.
Выслушав Берия, Арутинов изменился в лице. Оказалось, в ночь на 29-е, зампредсовнаркома Грузии Артем Геурков, родной брат его жены Нины, застрелился. Берия сказал, что накануне на бюро ЦК его пропесочили за болтливость, а он возьми и застрелись.
То была первая травма, нанесенная Берия Арутинову. Второй удар последует чуть погодя, когда он узнает, что Берия расстрелял его родного брата как врага народа.
Скорый на расправы М.И.Литвин, начальник IV (Секретно-политического) отдела ГУГБ НКВД СССР, оставленный Маленковым и Микояном довершить дело по выявлению врагов народа в Армении, положил Арутинову на стол расстрельную «разнарядку» Москвы на 1500 душ. От этой цифры Арутинова бросило в дрожь, потемнело в глазах…
Красное колесо террора завертелось с новой силой. В.В.Хворостян*, новый назначенец в армянский НКВД, русский с молдавскими корнями, приступил к исполнению задания партии. В конце октября Литвин подготовил докладную записку о результатах работы его бригады. За месяц она арестовала 1183 человека, из коих 936 шли как дашнаки. За тот же месяц пять сотен были пущены в расход.
Статистика репрессий такова :
2 ноября первый секретарь Азизбековского райкома партии Армении Шмавон Арушанян назначается наркомом земледелия республики. Не успев освоиться на месте, он переводится в секретари контрольной комиссии при ЦК ВКП(б) по Армении. В его функции входило рассмотрение вопроса об исключении из партии взятых под арест коммунистов. Ему же поручен был разбор личных дел членов партии, находящихся на подозрении у НКВД.
Выслушав на одном из заседаний бюро бодрый доклад Арушаняна, Арутинов строго спросил:
– Если мы призваны дублировать справки НКВД, встает вопрос – а на что нам ваши новые расследования?
– Наши проверки подтверждают, что заключения НКВД правомочны, – Арушанян это преподнес так пафосно, словно принимал личное участие в разоблачении «врагов народа».
Такое рвение вызвало у Арутинова негативную реакцию: ему вдруг привиделось, что некто вроде Арушаняна точно так же докладывает на бюро ЦК Компартии Грузии о его брате Серго.
В конце декабря, когда за арестом второго секретаря Ереванского горкома партии освободилось место, Арутинов спроводил туда Арушаняна. И тот затаил обиду на первого.
16 ноября Арутинов получает секретное послание от члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.И.Микояна. Тот напоминает Арутинову о его обещании подготовить предложения по устранению последствий вредительства в промышленности и сельском хозяйстве Армении. Выражая явное недовольство тем, что дело затягивается, Микоян завершил письмо словами: «Будьте любезны поставить меня в известность, что Вы намерены делать в этом направлении. Как и желательно с этим не тянуть, поскольку любое промедление неприемлемо».
Первый секретарь уловил между строк скрытую угрозу. Итак, он оказался меж двух огней: Ежов и его ставленник Хворостян вместо того, чтобы пресекать беззакония Аматуни и Мугдуси, свирепствовали сами. Арутинов обеспокоен был одним – как потактичнее изложить это Микояну, чтобы не усугублять положение в республике.
Обрисовав плачевное состояние животноводства в Армении в связи с актами вредительства в последние годы, а также ссылаясь на предумышленное заражение скота бруцеллезом, ящуром, сапом, чумой и сибирской язвой, как и сославшись на отсутствие коровников и кошар, Арутинов считает необходимым, чтобы центр дополнительно выделил ветеринаров и зоотехников, увеличил количество амбулаторий и ветлечебниц. Просил поставить стройматериалы – 3000 кубов брёвен и столько же досок, 30 тонн гвоздей и 620 тонн цемента. При этом в докладной не указав кого-либо из «врагов народа».
Большой ценитель музыки Арутинов с женой не пропускали ни одной интересной постановки в Театре оперы и балета им.Спендиарова. После представлений он по обыкновению шёл за сцену, чтобы пожать руку артистам и музыкантам. Как-то раз, очарованный слаженной игрой оркестра, он пригласил главного дирижера Константина Сараджева к себе.
Дирижера он принял дома. Сараджев рассказал о своих поездках в Европу, в Москву и Ленинград, где дирижировал в больших симфонических концертах.
– А мы что, не можем и в Ереване проводить такие же замечательные концерты?
– Можем, будь у нас подходящий оркестр, – ответил дирижер.
И 14 декабря бюро ЦК КП(б)А вынесло решение: «С 1 января 1938 г. создать при Армфилармонии государственный симфонический оркестр в составе 60 исполнителей».
21 декабря Арутинов на бюро ЦК поднимает вопрос об издании сочинений классика армянской литературы Ованеса Туманяна в 6 томах, «Избранного» на армянском и русском языках. Решено было поэту и памятник поставить в Ереване.
Через полгода Арутинов съездил в Лори, на родину народного любимца. Итогом этой поездки стало переименование родного села поэта Дсех в Туманян, а в его доме был открыт мемориальный музей.
Арутинов предложил Институту языка и литературы Армянского филиала АН СССР создать научный кабинет Ов.Туманяна, сосредоточив там его архив и все издания его произведений. Тронутая столь пристальным вниманием к творчеству мужа, вдова поэта Ольга Васильевна передала в дар республике всё его рукописное наследие и личный архив. Совнарком объявил всё это государственным достоянием и премировал Ольгу Васильевну и дочь поэта Нвард 10 тысячами рублей, подняв размер месячного пособия семье до 500 рублей.
В начале 1938 года Хворостян подает Арутинову докладную записку, в которой была обрисована зарубежная деятельность поэта Аветика Исаакяна, его связи с партией Дашнакцутюн и его антисоветские выпады.
– А что, возвращение Исаакяна в Советскую Армению, тов.Хворостян, Вам ни о чем не говорит? – испытующе глядя в глаза чекисту, спросил первый секретарь ЦК.
У того даже веко не дёрнулось.
В одной из бесед с Арутиновым Исаакян обронил: «Мы уже не дашнаки. Так кто же мы теперь? Армянами стали». Спустя годы поэт напишет проникновенное письмо Арутинову: «С чувством глубокой признательности сообщаю Вам, что получил от горсовета Еревана виллу, по ул.Баграмяна 27, которую Вы построили для меня».
С легкой руки Исаакяна за Арутиновым закрепилось прозвище – «Гриша-шинарар», то есть «Григорий-строитель». Возведенные при нем архитектурные шедевры и сегодня украшают столицу Армении.
3 февраля на партактиве г. Еревана с докладом «Об итогах январского пленума ЦК ВКП(б)» выступил Арутинов. Первый секретарь отметил, что в отдельных парторганизациях при обмене партбилетов допущены серьезные ошибки: «Зачастую, совершенно необоснованно, из партии изгонялись коммунисты, их объявляли врагами народа… По всей Армении из партии исключены 1796 человек, то есть 8,7 процента от общего числа коммунистов республики… Так, в Амасийском районе за бортом остались 33,4 процента членов партии…
Большая часть исключенных обратилась с жалобой в вышестоящие партийные органы. На основании этих заявлений Партколлегия пересмотрела по Сисианской парторганизации 23 дела и восстановила в партии 19 человек, по Капанской – 21 из 25, по Горисской –14 из 17, по Мегринской – 13 из 16…»
Из доклада партактив узнал и о других безобразиях: «Парторганизация села Баяндур Горисского района рассмотрела дело члена партии Исраела Акобяна, которому были предъявлены 42 обвинения. Ни одно из них не подтвердилось, однако клеветники наказания не понесли. Остались безнаказанными и председатель колхоза села Хндзореск того же района Багдасарян, выдвинувший 30 обвинений против членов парторганизации, и председатель сельсовета села Шинуайр А.Маилян, автор более 20 наветов, хотя ни один из приведенных ими фактов не подтвердился…»
Надо отдать должное партийной принципиальности Арутинова. Не стоит забывать, что на дворе стоял февраль 38-го.
Я выхватил из доклада ещё один пример, подтверждающий гражданское мужество первого секретаря ЦК. Из 854 снятых в 1937 году с работы учителей 752 были восстановлены на работе по его заступничеству.
В июне состоялся XI съезд КП(б)А, на котором выступил нарком внутренних дел Хворостян. Он сообщил делегатам, что органами НКВД обнаружен схрон священнослужителей Эчмиадзина, умудрившихся запрятать на глубине двух с половиной метров 15 пудов серебра и 3,5 кг золота, и что всё это изъято в пользу государства. А ещё добавил, что часть антисоветски настроенных священников уже наказана, остальные ждут своего часа.
30 июля Хворостян положил на стол Арутинову проект решения ЦК КП(б)А «Об Эчмиадзинском католикосате», настаивая на немедленном обсуждении вопроса на бюро, и как бы между прочим намекнул, что копия документа направлена Ежову. 4 августа под нажимом начальника НКВД первый секретарь ЦК созвалтаки бюро.
Из решения бюро: «Принимая во внимание, что имеющиеся материалы изобличают католикосат Эчмиадзина в активной борьбе против Советской власти и армянского народа, закрыть Эчмиадзинский монастырь и превратить его в музей, не избирать нового католикоса и упразднить центр армянского духовенства – католикосат Эчмиадзина».
По настоянию Арутинова в решение добавили строчку: «Просить ЦК ВКП(б) утвердить». Хворостян хотел было возразить, это, мол, вопрос местного значения, сами управимся. В ответ он услышал: «Эчмиадзин, как духовный центр армянства, имеет международный вес и значение. Вот почему вопрос этот следует согласовать с ЦК ВКП(б)».
Григорий Артемьевич надеялся выиграть время. И он не ошибся в своих надеждах. Не прошло и месяца, как по спецсвязи с ним связался Сталин:
– Тов. Арутинов, Вы всё ещё настаиваете на закрытии католикосата?
Сама постановка вопроса подсказывала Арутинову ответ:
– Нет, Иосиф Виссарионович, не настаиваю.
– Ну и ладно.
Так вопрос об упразднении Эчмиадзина был закрыт. Ежов с Хворостяном рвали и метали…
8 июля Арутинов выносит на бюро ЦК вопрос о присвоении звания народного артиста Армянской ССР Рачья Нерсисяну, исполнителю роли секретаря большевистского подполья, и Авету Аветисяну, исполнителю роли дашнакского спарапета Нжде в фильме «Зангезур». Один из бдительных членов бюро недоуменно вопрошает: «Что подумает народ, если мы дадим звание народного артиста исполнителю роли дашнакского хмбапета?» Мягко улыбнувшись, Арутинов заметил: «Мы не спарапета награждаем, а отмечаем мастерство актерского исполнения».
Арутинов всё чаще отказывался подписывать приговоры «тройки», куда, кроме него и Хворостяна, входил и прокурор республики Арам Арутюнян. Первый секретарь не раз напрямую обращался к Сталину, сетуя на самоуправство Хворостяна.
В декабре 1938 года в кабинете Арутинова состоялся нелицеприятный разговор с начальником НКВД. Выйдя от него, Хворостян отбыл… в Дилижан – на отдых. На целых два с половиной месяца.
…В 5 час. 30 мин. вечера 28 февраля 1939 года, в самый разгар заключительного заседания XII съезда КП(б)А, сменивший к концу 1938 года Ежова Берия позвонил Арутинову и известил его о том, что «мерзавец Хворостян арестован». Съезд, выйдя из оцепенения, лишает Хворостяна мандата делегата. Когда дошла очередь до выдвижения делегатов на XVII съезд ВКП(б), с места поднялся некто Мисак Арменян и бросил в лицо Арутинову: «Хворостян был у Вас членом бюро ЦК, и Вы наравне с ним должны нести ответственность за всё».
Арменяна кинулся поддерживать только что освобожденный от должности 3-й секретарь Спандарянского райкома партии Еревана Мацо Наапетян: «Это Вы и Ваше бюро облекли негодяя Хворостяна безграничными полномочиями…»
При тайном голосовании выяснилось, что против кандидатуры Арутинова из 415 делегатов проголосовали 48.
Ещё в мае-августе 1937 года спецкор газеты «Правда» по Армении Михаил Котляров опубликовал серию материалов, порочащих республику в глазах всесоюзного читателя. Первый секретарь ЦК КП(б)А Аматуни пожаловался на него Сталину. Однако Котлярова не тронули. И он продолжал чернить Армению.
11 февраля 1939 года на заседании бюро ЦК Арутинов в упор спросил у спецкора:
– И где Вы только находите эти грязные измышления? Тот потупил взор.
Спустя несколько дней Арутинов позвонил лично Сталину и передал решение бюро о нежелательности пребывания Котлярова в Армении. 23 февраля ЦК ВКП(б) отозвал того в Москву. 18 июня 1939 года на Красной площади в Москве в рамках торжеств в связи с 1000летием эпоса «Давид Сасунский» была разыграна сценка из эпического сказа. На глазах у тысячи зрителей Сасунци Давид, национальный герой армян, одолел в жестоком поединке захватчика Мсра Мелика, символа тьмы и насилия.
А 18 сентября на площади Ленина в Ереване состоялся физкультурный парад, который открывал исполнитель роли Давида Сасунского, рекордсмен мира по тяжелой атлетике Серго Амбарцумян – в доспехах героя. Его проход по площади не остался незамеченным стоящим на трибуне Арутиновым. По его распоряжению Серго Амбарцумяну была назначена персональная пенсия.
По итогам арестов и расстрелов 39-й год выглядит куда утешительней. Готов приписать это не только спаду волны репрессий по стране, но и человеколюбию Григория Артемьевича. За год было арестовано 765 человек. 462 из них были либо отпущены на волю, либо дела против них были прекращены. Под высшую меру наказания подпало 5 человек, столько же умерло под следствием. Остальные отделались сроками заключения от года до 20 лет.
19–20 ноября 1941 года Арутинов созывает пленум ЦК. Из его сообщения следует, что колхозники за счет своих трудодней поставили фронту 6875 центнеров зерна, 1536 – картофеля, 1644 – овощей, 46,3 – сливочного масла, 177,5 – сыра, 25 – шерсти, 389 – сена, 2936 – соломы и 1 миллион 398 тысяч рублей наличными. Отчитался первый секретарь и о том, что в фонд обороны страны республика внесла 29 миллионов 400 тысяч рублей.
В связи с этим Арутинов рекомендует за посильный вклад в разгром врага наградить руководителей среднего звена Почетной грамотой Верховного Совета Армении. Привожу фамилии первых пяти по алфавиту из 58 награжденных: Абрамян Макар – председатель колхоза села Караундж Горисского района, Аветян Аваг – председатель колхоза села Мартирос Азизбековского района, Акопян Геворг – инженер-гидротехник Наркомата водного хозяйства, Амирханян Арам – начальник строительства Арзнинского стекольного завода, Андреасян Степан – председатель сельского Совета села Дарбас Сисианского района.
В начале августа 1943 года Арутинов с профессором А.Мелик-Адамяном, побывав в Джермуке, решили организовать там лечение раненых бойцов. И уже 21-го Арутинов выносит на бюро вопрос о приемке солдат и офицеров с фронта. К середине 1944-го число коек в Джермуке довели до 130. В то же время была начата подготовка к розливу минеральной воды. Этим Арутинов определил будущее города-здравницы.
На встрече со Сталиным в октябре 1943 года Арутинов доложил Верховному главнокомандующему о большом вкладе Святого престола Эчмиадзина в борьбе Красной Армии против фашизма и о посильной помощи Советской Армении. И тотчас попросил вождя дать добро на создание Совета по делам Армянской Церкви. В ноябре Совет приступил к работе. Идя навстречу пожеланию викария Католикоса всех армян Геворга Чорекчяна, в состав Совета ввели языковеда Рачия Ачаряна и зодчего Каро Кафадаряна.
* Хворостян Виктор Васильевич (1903–1939). В органах ВЧК с 1921 г. В 1931–37 гг. – начальник Особого отдела полпредства ОГПУ–УГБ НКВД по Казахстану, начальник Транспортного отдела УГБ НКВД Белоруссии. С октября 1937 г. – нарком ВД Арм. ССР. В феврале 1939 г. арестован органами НКВД. Умер в тюрьме во время следствия.
29 октября 1943 года, в разгар войны, по предложению Арутинова ЦК ВКП(б) с одобрения Сталина принимает решение о воссоздании Армянского филиала Академии наук СССР, заложенного ещё в марте 1935 года. И уже 21 ноября ТАСС сообщает об образовании самостоятельной академии наук Армянской ССР. 25-го решением Совнаркома республики был утвержден список из 23 действительных членов академии. А 29 ноября, в День советизации Армении, состоялось первое общее собрание ученых. Президентом академии единодушно был избран Иосиф Орбели, вице-президентом – Виктор Амбарцумян.
В начале 1944 года в Москве с успехом прошли Дни армянской музыки, что подвигло Арутинова взяться и за организацию представительной выставки армянских художников в стенах Третьяковской галереи. На выставке, открывшейся 15 сентября, было представлено более 500 работ – живопись, графика и скульптура.
Иностранные дипломаты, понемногу возвращавшиеся в столицу СССР, были изумлены и очарованы источающими свет и радость полотнами Мартироса Сарьяна и молодой поросли национальных талантов.
29 февраля в торжественной обстановке Армения передала танковую колонну «Давид Сасунский» N-ской воинской части. Инициатором сбора средств выступили архи-епископ Геворг Чорекчян и Арутинов. Внесли свою лепту и зарубежные армяне: в Америке собрали 95 600 долларов, в Тавризе – 120 000 реалов, в Исфагане – 30 000 туманов, на Кипре – 2 000 фунтов стерлингов…
В июне Арутинов с ведома ЦК ВКП(б) пригласил в Ереван именитого историка, академика Евгения Тарле, несомненного авторитета в области русско-турецких отношений. Они обсудили все аспекты вопроса о слиянии Западной Армении с Арменией Советской – ради и во имя исторической справедливости.
Тарле представил в ЦК ВКП(б) подробную справку по поднятому вопросу, направив копию Арутинову. Обсуждение вопроса у Сталина хоть и состоялось, но, как ни больно, решения принято так и не было.
1 июля Армянская ССР получила свой государственный гимн на слова Сармена и музыку Арама Хачатуряна. Арутинов был несказанно рад, что ему удалось привлечь к работе Арама Ильича. Они дружили. Арутинов построил для мировой известности композитора виллу, куда Хачатурян охотно приезжал.
Из воспоминаний Арама Хачатуряна:
«Григорий Артемьевич в моей биографии сыграл огромную роль, так как благодаря ему я начал думать, что армянское – это главное зерно, которое должно быть отражено у меня в творчестве.
… Это был очень красивый человек, высокий, стройный, широкоплечий, с умным, благородным лицом, умными, пронизывающими глазами, внимательный к людям».
7 сентября 1944 года 23 школы республики, воспитавшие Героев Советского Союза, были отмечены Почетной грамотой Верховного Совета Армении. В трёх из них учились по два Героя: в ереванских школах им. Спендиарова – мл. лейтенант Григор Арутюнян и капитан Геворг Акобян, и им. М. Горького – гвардии капитан Нельсон Степанян и ст. лейтенант Арташес Арутюнян, в школе села Брнакот Сисианского района – сержант Липарит Исраелян и капитан Самсон Мкртумян.
Война ещё гремела на западных границах страны, а Арутинов 13 февраля 1945 года собирает бюро ЦК. Решали, как отметить 150-летие со дня смерти поборника дружбы народов Закавказья – Саят-Новы.
Вечер памяти великого песнопевца состоялся 25 сентября в Театре оперы и балета. А ещё в августе Арутинов пригласил в Ереван московских поэтов-переводчиков Веру Звягинцеву, Арсения Тарковского и Константина Липскерова. Они перевели с армянского, грузинского и азербайджанского 87 блистательных стихотворений великого ашуга. В те же дни и стал всеобщим достоянием портрет работы Рачья Рухкяна «Саят-Нова».
Стараниями Арутинова 15 апреля состоялась встреча викария Католикоса всех армян Геворга Чорекчяна со Сталиным. «Отец народов» оказал ему теплый прием, справился о здоровье гостя и горячо поблагодарил его за весомый вклад Армянской Церкви в общее дело – разгром врага.
Г. Чорекчян вручил Сталину письмо, в котором просил позволить возродить духовную семинарию со сроком обучения в шесть лет, вернуть Эчмиадзину его библиотеку, разрешить вновь открыть типографию, строго очертить территорию Эчмиадзинского монастыря, возвернуть Эчмиадзину храмы Рипсимэ, Гегард и Хор-Вирап, а также поспособствовать реконструкции храма Звартноц по проекту архитектора Тороса Тороманяна. 19 апреля Сталин наложил на прошении викария резолюцию – «Согласен. Председатель Совнаркома Союза ССР».
6 июня далеко за полночь Сталин принял Арутинова, и, как обычно, вне очереди. Сталин взял из его рук письмо, в котором был поднят вопрос о восстановлении границ с Турцией по состоянию на 1914 год.
Вникнув в суть документа, Сталин признал, что в 1921 году Турция воспользовалась тяжелым положением России, отхватив часть земель Армении. И тут же поручил министру иностранных дел В.М. Молотову представить ему подробные карты границ Российской империи с Турцией 1914 года и Советской России –1921 года… 27 октября Арутинов вновь в Москве. Он полон надежд на возвращение армянских земель, аннексированных Турцией, и готов обсудить с вождем условия репатриации зарубежных армян на историческую родину.
Не успел Арутинов переступить порог сталинского кабинета, как Хозяин двинулся ему навстречу со словами:
– Тов. Арутинов, знаю, что армяне несколько разочарованы тем, что вопрос объединения армянских земель так и не решился. Но мы уведомили наших союзников и Турцию, что Советский Союз не снимает с повестки дня предъявленные Турции территориальные претензии.
Выслушав Сталина, Арутинов сказал:
– И тем не менее более 300 тысяч зарубежных армян рвутся на родину – в Советскую Армению
– И как Вы себе это представляете?
– Прежде всего, тов. Сталин, надо устранить вопиющую несправедливость.
– Что Вы имеете в виду, тов. Арутинов?
– Как я Вас понял, Иосиф Виссарионович, вопрос о возвращении земель, отторгнутых Турцией, решаться будет не один год. По этой причине я буду просить вас разобраться в вопросе с Нагорным Карабахом и Нахичеваном.
На этих словах Арутинов протягивает Сталину письмо, текст которого привожу без купюр и сокращений:
«Иосиф Виссарионович!
Нагорно-Карабахская автономная область, примыкающая к территории Армении, с 1923 г. входит в состав Азербайджанской ССР.
Население этой области является в основном армянским.
Из 153 тыс. населения – 137 тыс. является армянским.
Сельское хозяйство Нагорного Карабаха является аналогичным с горной частью Армении. Вхождение Нагорного Карабаха в состав Армении намного способствовало бы развитию его, улучшилось бы руководство хозяйством.
Массово-культурное и политическое обслуживание населения на родном языке усилилось бы при руководстве со стороны республиканских органов Армении.
Вхождение Нагорно-Карабахской области в Армению дало бы возможность местным кадрам продолжать высшее образование на родном языке в вузах Армении. С другой стороны, Армянская ССР могла бы получать национальные кадры из Нагорно-Карабахской области, которые отличаются своей деловитостью и в настоящее время, естественно, не могут быть полностью использованы в Азербайджане.
Исходя из этого и желания населения Нагорного Карабаха, Центральный Комитет и Совнарком Армении вносят на рассмотрение ЦК ВКП(б) и Союзного Правительства вопрос о включении в состав Армянской ССР НагорноКарабахской автономной области Азербайджанской ССР в качестве Карабахской области.
При положительном решении этого вопроса ЦК и Совнарком Армении войдут в Правительство с предложением о восстановлении бывшего центра Карабаха города Шуши, разрушенного перед установлением Советской власти».
Вчитавшись в документ и между строк, Сталин раздумчиво спросил:
– Вы что, думаете внутри Советского Союза решать пограничные вопросы куда проще?!
– и добавил: – А с Багировым Вы обговаривали это?
– Нет, разговора на эту тему у нас не было.
22 февраля 1946 года председатель Совмина СССР И.В. Сталин подписывает исторический документ о практических мерах по репатриации зарубежных армян в Советскую Армению. Согласно этому постановлению назначаются и ответственные лица в ранге первого или второго секретарей посольств СССР в Болгарии, Греции, Иране, Румынии, Сирии и Ираке.
И 26–27 февраля пленум ЦК КП(б)А ставит на обсуждение вопрос о приеме и размещении армян, пожелавших перебраться в Армению.
Уже 1 марта Совнарком республики делегирует своих представителей во все эти страны, за исключением Ирака, но с включением в список Ливана. И потянулись домой караваны страждущих родины. 27 июня в батумский порт прибыл теплоход «Трансильвания» с 1806 армянами на борту – из Дамаска и Бейрута…
В одном только 1946-м домой, на родину предков, воротилась 10 801 семья – 50 945 человек. А к 1 марта 1948 года репатриантов в Армении насчитывалось уже 86 346 душ.
10 августа 1947 года для зарубежных армян прошла первая радиопередача – «Говорит Ереван». С этого дня все программы на диаспору начинались с этих двух магических слов.
В начале июня 1949 года в Ереван прибывает нарком внутренних дел СССР С.Н. Круглов. Утром 13 июня генерал-полковник заявился в кабинет к первому секретарю ЦК КП(б) Армении. На руках у посланника заместителя предсовмина СССР Л.П.Берия был многостраничный список граждан Армении, подлежащих аресту и высылке: то были частью репатрианты и частью побывавшие в немецком плену.
Арутинов нахмурил брови: «Сергей Никифорович, может, Вы объясните мне, по какой причине должны быть высланы и кавалеры ордена Ленина?» Не дав опомниться Круглову, Арутинов задал второй вопрос: «Как в этом списке оказался репатриант Смбат Бороян?»
– Он один из видных деятелей партии Дашнакцутюн, враг Советской власти, – твердым голосом отчеканил нарком.
– Генерал! Вы глубоко заблуждаетесь, – возразил Арутинов, – Смбат Бороян (один из сподвижников генерала Андраника Озаняна. – Г.М.) ещё в 1942 году проявил мужество, отказавшись сотрудничать с фашистской Германией. Тогда же он и оставил ряды партии дашнаков.
Арутинов настоял на том, чтобы списки были тщательно пересмотрены. На что Круглов ответил было отказом, но Арутинов был тверд и в присутствии генерала дал команду по инстанциям – изъять из списков фамилии всех отмеченных правительственными наградами.
Круглов вмешиваться в это не стал, и многие ни в чем не повинные люди были спасены. Не тронул Круглов и Смбата Борояна, администратора парка им. Комитаса.
Ашот Ованнисян, первый секретарь ЦК КП(б)А в 1922–27 годах, вернувшись из мест заключения, поселился в Кировакане (ныне Ванадзор).В 1951-м он перебрался в Ереван.
14 ноября того же года на пленуме ЦК был поднят вопрос об уровне преподавания общественно-политических дисциплин в вузах республики. На обсуждение приглашен был и Ашот Ованнисян. Один из участников пленума бесцеремонно выкрикнул:
– И кто только позволил этому отщепенцу дышать воздухом нашей столицы?
– Я разрешил, – поднявшись с места, внятно произнес Арутинов, – или вы полагаете, что в прошлом первый секретарь ЦК Компартии Армении не имеет права жить в своем Ереване?!
Из решения бюро ЦК Компартии Армении от 6 июня 1953 г.:
«Ввиду наличия ошибок, допущенных при осуществлении приказа МГБ СССР от 28 мая 1949 г., считать необходимым провести проверку всех дел на лиц, высланных в 1949 г. из пределов Армянской ССР в Алтайский край».
С этой целью Арутинов откомандировал туда министра ВД республики. Вскорости уцелевшие из высланных стали возвращаться домой.
Арестовав Берия, Н.С.Хрущев в начале июля 1953 года созвал пленум и вызвал на ковер всех первых секретарей республик и областей. Втоптав в грязь первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Багирова (будет расстрелян Хрущевым в 1956 году), распоясавшийся Никита накинулся на Арутинова с непотребной бранью.
– Выбирайте выражения, тов.Хрущев, – осадил его Арутинов.
На подмогу Хрущеву вылез Маленков:
– Ты не очень-то тут задавайся, ставленник Берия!
Вспомнив, как Маленков с Микояном горячо увещевали его занять пост первого секретаря в Армении, Арутинов поискал глазами Анастаса Ивановича. И нашел, но Микоян стыдливо отвел взгляд…
Григорий Артемьевич учуял, что ему не сдобровать. Допустил даже мысль, что и арестовать могут.
14 июля на пленуме ЦК КП Армении Арутинов выступил с сообщением «Об антипартийных и антигосударственных преступных действиях Берия». В прениях приняли участие 26 человек. Казалось, обсуждение шло в размеренном русле.
Попросив слова, министр автотранспорта и шоссейных дорог республики Шмавон Арушанян начал с резкостей:
– Ставленником извращенца Берия в Армении является Арутинов-Арутюнов-Арутюнян. Что я могу привести в подтверждение своих слов? Вот уже 17 лет Арутинов работает в Армении, и все эти годы он здесь был проводником политики Берия, гнул его линию.
Зал заволновался. Арушанян вошел в раж:
– В Армении Арутинов кадры расставлял по указке Берия.
Обвинив Арутинова во всех смертных грехах, Арушанян бросил в лицо первому секретарю:
– За что вы подвергли меня гражданской казни?.. Я что, не в состоянии вести политические кампании?! За что вы меня гноили все эти годы? Отчитайтесь перед пленумом.
Дав ему излить всю желчь, Арутинов вставил:
– Тов. Арушанян, не забывайтесь, вы у нас всего лишь министр, а не апостол.
Свою гневную тираду Арушанян заключил словами:
– Тов. Арутинов недостоин занимать пост первого секретаря Компартии, ему не место в ЦК, да и вообще в нашей партии.
Заодно Арушанян призвал разобраться и с предсовмина А.Е. Кочиняном – за развал сельского хозяйства.
Видимо, дала о себе знать заноза 37-го года, когда Арутинов перевел Арушаняна в секретари Ереванского горкома. Здесь нелишне вспомнить о том, что не прошло и месяца, как Арутинов поставил Арушаняна министром. Тот убыл в Москву за утверждением в должности и, плотно пообщавшись с хрущевским окружением, получил добро на откровенную травлю первого лица республики.
Смещение Арутинова с поста первого секретаря готовили в обстановке откровенной враждебности.
Из воспоминаний приемной дочери Арутинова Нами Микоян:
«Наконец был назначен пленум ЦК КП Армении. Приехал из Москвы Поспелов, тогда секретарь ЦК КПСС. На вокзале его встречали Арутинов и всё руководство. Арутинов стоял один, никто к нему не подходил, все знали, зачем едет Поспелов. Поспелов вышел из вагона, даже не поздоровался с Арутиновым…»
28 ноября 1953 года очередной 8-й пленум ЦК КП Армении начал работу. В президиуме сидели П.Н.Поспелов и члены бюро ЦК. Из воспоминаний поэтессы Сильвы Капутикян:
«Атмосфера в зале царила крайне тяжелая и напряженная. В первом ряду сидел Арутюнян. Сидел один, погруженный в собственные мысли. Пусты были не только соседние кресла – целиком пустовали второй, третий и четвертый ряды. Люди, которые ещё вчера сочли бы за великую честь хотя бы несколько секунд побыть рядом с «хозяином» и, быть может, пропеть ему при этом восторженный дифирамб, сегодня предпочитали держаться от него подальше».
Редкие голоса в защиту Арутинова потонули в хоре оскорблений… Не остался в стороне и второй секретарь Ереванского горкома партии Сурен Товмасян: «В 1942–43 гг. Арутинов был частым гостем у Берия и Кобулова (зам.наркома НКВД СССР. – Г.М.)… Они регулярно поздравляли друг друга с Новым годом».
По настоянию Поспелова первым секретарем ЦК компартии Армении был избран Сурен Акопович Товмасян.
Февраль 2009 года. На пороге своей крохотной московской квартиры привечает меня любезная Нами Артемьевна Микоян, любимица Григория Артемьевича и Нины Григорьевны. Стены теплого армянского дома увешаны фамильными фото, картинами армянских художников. Там же ковер, сотканный её бабушкой. На полках диски с записями музыки сына – Стаса Намина, внука А.И. Микояна.
Теперь о том, как Нами оказалась в семье Арутиновых. После трагической гибели отца, Артема Геуркова, павшего жертвой козней Берия, бездетные Арутиновы её удочерили. Отец Нами был ближайшим другом Григория Артемьевича и родным братом его жены Нины. А с семьей Микояна Нами породнилась в 1950-м, выйдя замуж за Алексея, сына Анастаса Ивановича.
Четыре часа непринужденной беседы пролетели незаметно. Тихий голос Нами, недавно отметившей свое 80-летие, ласково журчал:
– Когда Григорий Артемьевич ушел с поста, Товмасян великодушно предложил своему предшественнику место председателя захудалого совхоза близ Еревана. Начисто лишенный амбиций отец, которого я всегда звала дядей, взялся за дело и за два года вытащил хозяйство в передовые.
При этом уклад семьи остался неизменным. Тетя хлопотала по дому, тайком от мужа строчила на машинке свои «фирменные» белоснежные салфетки и скатерти… Они продолжали жить в особняке ЦК, но охрану уже сняли, и родители понимали, что их скоро оттуда попросят. Григорий Артемьевич то и дело повторял за чаем: «Я с 1919 года в партии, неужели мне не дадут крышу над головой?»
Но, как я поняла, никто их жильем обеспечить и не собирался. Сердцем угадав, что надо делать, я рванула в Ереван. Напросилась на прием к первому секретарю ЦК. Меня трясло. Встав из-за стола, навстречу мне шагнул человек с грубыми, крестьянскими чертами лица. От меня не укрылось, что взволнован и Товмасян. Отлегло от сердца, и я в упор задала ему вопрос: «Где будут жить мои родители?» Ответ меня ошарашил: «Пусть уезжают». Я вспыхнула: «Арутинов сюда не в гости ехал, им некуда податься». «А что, у него нет квартиры в Москве и Тбилиси?» – прошипел он лукаво. «Представьте, нет, – ответила я, – ни там, ни там».
Я нутром чуяла, что этот карьерист не может не принять во внимание, что я живу в семье Микояна, члена правительства. «Ладно, будет им квартира. А как там Арутинов? Как его настроение?» Вторая половина фразы прозвучала уже мне вслед. Резко обернувшись в дверях, я дерзко бросила: «Когда вас будут снимать, вы мне скажете о своем настроении».
Не прожив в небольшой квартире и года, родители обменяли её на Тбилиси. Работы там не нашлось… Жить становилось всё труднее. А тут и старые болезни дали о себе знать… В 1955-м Арутинова вызвали в Москву, в комиссию партконтроля. Вернувшись с очередного допроса, мой дорогой дядя сказал мне: «Вот в один из таких дней он и покончил с собой, твой родной отец».
«Летом 1957 года, после перенесенного Арутиновым обширного инфаркта, я привезла его на лечение в Москву… 9 ноября его не стало. В последний путь Арутинова провожал весь Тбилиси. Город помнил о его добрых делах. Запала в память скупая надпись на ленте одного из венков – «Грише от Нины». Она пережила мужа всего на полгода…»
Гамлет Мирзоян
P.S. Уже опубликовав эскиз об Аматуни, я набрел в архивах на след, ведущий к месту, где 28.VII.1938 г. оборвался земной путь А.С.Аматуни. Это расстрельный полигон «Коммунарка» на 24-м километре от Москвы по Калужскому шоссе. По иронии судьбы там же были расстреляны и два других первых секретаря ЦК КП(б) Армении – Г.С.Алиханян (13.II.1938) и А.А.Костанян (21.IV.1938).
