Турецкий вектор: между неоправданным оптимизмом и политическим инфантилизмом
Вряд ли какой-либо вопрос внешней или внутренней политики независимой Армении (разве что кроме карабахского конфликта и мартовских событий 2008 г.) получал такой широкий резонанс в армянском обществе и диаспоре, как развитие армяно-турецких отношений и подписание 22 апреля 2009 г. главами внешнеполитических ведомств Армении, Турции и Швейцарии заявления о так называемой «дорожной карте» по нормализации отношений между Ереваном и Анкарой.
Оценки варьировались от резко отрицательных до чрезвычайно оптимистических. Однако в целом больше превалировали негативные настроения: армянское общество и политическая элита (а диаспора – тем более) посчитали этот шаг чуть ли не предательством национальных интересов. Одно из обвинений заключалось в том, что Армения якобы пошла на неоправданно большие уступки туркам, не получив взамен ничего существенного.
В свою очередь, среди так называемых оптимистов или «адвокатов» позиции армянских властей бытует иная точка зрения: Ереван не пошел ни на какие серьезные уступки в переговорах с турецкой стороной, в особенности по жизненно важной проблеме Карабаха, согласившись лишь с тем, что и так реально существует – это, в частности, фиксация нынешних границ двух стран и подтверждение ранее подписанных м е ж д у н а р о д н ы х обязательств и договоров относительно этого вопроса. Что же касается признания геноцида и создания армянотурецкой комиссии историков, то они утверждают, что в силу исторической бесспорности самого факта событий в Османской Турции первой трети 20-го века деятельность данной комиссии не нанесет никакого вреда и будет не чем иным, как выгодной площадкой для информирования широких кругов турецкой общественности о страшных событиях 1915 года с помощью турецких же историков.
Примечательно, если в армянском обществе армяно-турецкое сближение получило неоднозначную оценку и вызвало горячие споры, то в Азербайджане, наоборот, оценки всего происходящего в отношениях между Арменией и Турцией были однозначно отрицательными, граничащими порой чуть ли не с паникой и истерикой. Но в таком случае возникает естественный вопрос: а может быть, для этого у Баку действительно есть серьезные основания?
Надо учесть, что в самом Азербайджане за все годы активной фазы карабахского конфликта надеялись, что ожидаемые сверхдоходы от продажи энергоресурсов позволят Баку с течением времени выиграть навязанную им армянской стороной гонку вооружений и вернуть себе Карабах военной силой или же в результате продолжающейся экономической блокады Армении заставить Ереван и Степанакерт пойти на односторонние уступки и вернуть Карабах мирным путем. Составляющей «карабахской стратегии» Азербайджана стала идея продолжения кампании экономического и коммуникационного «удушения» Армении путем ее многосторонней блокады как со стороны Азербайджана, так и со стороны Турции. Эта идея являлась фактически краеугольным камнем «карабахской стратегии» Азербайджана, несмотря на то, что за все это время указанная концепция так и не доказала свою эффективность, подтверждением чего явился бурный двузначный экономический рост Армении в течение последних нескольких лет в условиях «полублокады» со стороны Турции и Азербайджана. Тем не менее, в Баку вплоть до последнего времени, видимо, искренне верили в ее действенность и перспективность.
Такая ситуация оставалась статичной и без особых изменений вплоть до «пятидневной войны» между Россией и Грузией в августе 2008 г., изменившей политику на Южном Кавказе и создавшей новый статускво не только в общерегиональном формате, но и конкретно вокруг карабахского конфликта. Важнейшим определяющим фактором стал также резкий прорыв в армяно-турецких отношениях, начавшийся почти одновременно с августовским кризисом 2008 г. (и во многом по его результатам). Наметившиеся симптомы армяно-турецкого «потепления» после «футбольного» визита президента Турции А.Гюля в Ереван 6 сентября 2008 г., в принципе способные привести к установлению полноценных дипломатических отношений и открытию границ, полностью дискредитируют концептуальную составляющую политики «удушения», реализуемой официальным Баку в его политическом противостоянии с Арменией и Нагорным Карабахом. Это подтвердила непропорциональная и прямо паническая реакция Азербайджана на армяно-турецкую «дорожную карту», приведшая к сильнейшему за всю историю кризису в отношениях между Баку и Анкарой. Даже последующие майские взаимные реверансы Баку и Анкары не смогли снять негативного осадка в двусторонних отношениях и в общественном сознании двух стран. Если кувшин разбивается, его, наверное, можно склеить заново, однако все равно трещины остаются навсегда и видны всем – как это и произошло в азербайджано-турецких отношениях после начала процесса «футбольной дипломатии» и появления т.н. «дорожной карты». Причем кризис в отношениях между Анкарой и Баку случился не только на уровне политических элит или властных структур, намного острее «предательское поведение» турецких властей восприняло азербайджанское общество.
Вместе с тем, абсолютно ясно: несмотря на то, что проблематика карабахского конфликта вытесняется из общего формата армяно-турецкого сближения, позиция Анкары в этом конфликте вряд ли в обозримом будущем резко изменится, а карабахский конфликт вряд ли будет полностью исключен из внешнеполитической повестки в самой Турции. Одним из индикаторов этого является даже не столько критика подписанного 22 апреля 2009 г. документа со стороны оппозиционных турецких сил, сколько публично подтверждаемые политическим руководством Турции заверения о якобы совмещенном переговорном процессе в армяно-турецких отношениях и карабахском урегулировании. Хотя следует предположить, что в самой «дорожной карте» нет никаких упоминаний об этом, тем не менее, турецкое руководство вынуждено постоянно утверждать это, исходя из внутриполитической необходимости. Одним из таких примеров явились недавние заявления премьер-министра Турции Эрдогана, сделанные им в ходе майского визита в Азербайджан.
Надо также понимать, что не в интересах самой Турции лишаться выгодной карты в виде использования двойственной и неопределенной позиции по вопросу возможности открытия границ в диалоге не только с Арменией, но и с Азербайджаном тоже. Например, очевидно, что угроза открытия границ с Арменией может быть использована Анкарой как элемент давления на Азербайджан в вопросе транспортировки каспийского газа на выгодных для Турции условиях.
При всем этом, конечно же, нельзя исключить, что начавшийся процесс в армяно-турецких отношениях застопорится и границы в обозримом будущем так и не будут открыты и не будут установлены полноценные отношения между двумя странами. Вполне возможно, что Турция попытается даже вырваться из этого процесса, завершить его или же затягивать до бесконечности. Хотя для самой Анкары не совсем рационально полностью торпедировать армяно-турецкий процесс, несмотря на все призывы Баку и внутриполитические ограничения. Ведь успешная реализация турецко-армянского сближения приведет к резкому повышению авторитета и имиджа Турции на международной арене. Тем более что нынешний этап в армяно-турецких взаимоотношениях – это не только двусторонняя инициатива Еревана и Анкары. Это еще и реализация некоего геополитического проекта США. Причем, как это ни странно, не только с одобрения Брюсселя, но и с молчаливого согласия Москвы. Вспомним, что встреча глав МИД Армении, Турции и Швейцарии была упомянута в качестве одного из важнейших достижений Б.Обамы за его первые сто дней президентства. Так что вряд ли Турция полностью попытается или захочет выйти из этого процесса, но, очевидно, будет не очень-то его и ускорять, если не замедлять по мере сил.
Поэтому чрезмерный оптимизм тех экспертов и политических сил в Армении, которые с нетерпением ждут скорого открытия границ, совершенно неоправдан. Более того, публичная демонстрация такого рода оптимизма и надежды на то, что открытие границ с Турцией решит все проблемы Армении, может быть даже опасной.
Но есть другая точка зрения в Армении, которую можно назвать «политическим инфантилизмом», проявляющимся в виде неверия в силы своей страны или даже боязнью играть в «большие игры по-взрослому» хотя бы в региональной политике. В самом крайнем виде этот подход проявляется в виде опасе транспортировки каспийского газа на выгодных для Турции условиях. При всем этом, конечно же, нельзя исключить, что начавшийся процесс в армяно-турецких отношениях застопорится и границы в обозримом будущем так и не будут открыты и не будут установлены полноценные отношения между двумя странами. Вполне возможно, что Турция попытается даже вырваться из этого процесса, завершить его или же затягивать до бесконечности. Хотя для самой Анкары не совсем рационально полностью торпедировать армяно-турецкий процесс, несмотря на все призывы Баку и внутриполитические ограничения. Ведь успешная реализация турецко-армянского сближения приведет к резкому повышению авторитета и имиджа Турции на международной арене. Тем более что нынешний этап в армяно-турецких взаимоотношениях – это не только двусторонняя инициатива Еревана и Анкары. Это еще и реализация некоего геополитического проекта США. Причем, как это ни странно, не только с одобрения Брюсселя, но и с молчаливого согласия Москвы. Вспомним, что встреча глав МИД Армении, Турции и Швейцарии была упомянута в качестве одного из важнейших достижений Б.Обамы за его первые сто дней президентства. Так что вряд ли Турция полностью попытается или захочет выйти из этого процесса, но, очевидно, будет не очень-то его и ускорять, если не замедлять по мере сил. Поэтому чрезмерный оптимизм тех экспертов и политических сил в Армении, которые с нетерпением ждут скорого открытия границ, совершенно неоправдан. Более того, публичная демонстрация такого рода оптимизма и надежды на то, что открытие границ с Турцией решит все проблемы Армении, может быть даже опасной. Но есть другая точка зрения в Армении, которую можно назвать «политическим инфантилизмом», проявляющимся в виде неверия в силы своей страны или даже боязнью играть в «большие игры по-взрослому» хотя бы в региональной политике. В самом крайнем виде этот подход проявляется в виде опасений у некоторых представителей армянской элиты и общественности некоего «всемирного заговора против Армении», где нынешний этап армяно-турецких переговоров является всего лишь одним из его элементов. Диалог с представителями данной тенденции с использованием законов формальной логики абсолютно не работает, и аргументы не воспринимаются ими вообще как релевантные. Возможно, потому, что турецкий дискурс в армянском обществе всегда воспринимается в основном на эмоциональном уровне, а не путем реалистичного или же критичного осмысления его политической целесообразности. Кстати, этот феномен проявлялся в армянском обществе и ранее, например, на различных этапах карабахского урегулирования, в виде регулярно повторяющихся конспирологических фобий «всемирного заговора против армян».
Будем объективны – такого рода дискурс, конечно же, вполне естественен для общества страны, не имевшей столетиями государственности и перенесшей тяжелую психологическую травму в результате геноцида 1915 г. и понесенных потерь в первой трети 20-го века. Однако после почти двух десятилетий независимого существования Третьей Республики армянскому обществу и элите пора уже взрослеть, и внутри Армении должны учиться воспринимать свою внешнюю политику, как всего лишь механизм реализации национальных интересов (как и у других «нормальных» стран), и воспринимать любую инициативу или дипломатическую игру в регионе, как вполне естественный политический процесс, со своими плюсами и минусами, а не как некий «всемирный заговор» или «предательство национальных интересов собственными властями». И, наверное, это и есть наиболее серьезная проблема восприятия армянотурецких отношений на современном этапе в Армении и диаспоре. На этом фоне даже сама временная динамика и анализ взаимоотношений Анкары и Еревана кажутся уже не столь важными...
Сергей Минасян, политолог, обозреватель «НК»
