Время собирать камни

Чтобы оценить скоротечность нынешней войны, надо учесть, что южноосетинско-грузинский конфликт разморожен уже 4 года. До 2004 года Южная Осетия была фактически предоставлена самой себе – о ней, казалось, забыли и в России, и в Грузии – до прихода к власти Михаила Саакашвили конфликт, в общем, никак о себе не напоминал. Стороны поддерживали статус-кво.



В отличие от Абхазии, в Южной Осетии сохранились и грузинские, и осетинские села (сел, где бы жили и те, и другие, впрочем, не осталось). Местное население занималось в основном сельским хозяйством и извозом на Транскаме. В начале 2000-х годов образовался рынок в приграничном селе Эргнети – место контрабандной торговли горючим. Кроме контрабанды, жители окрестных сел – с обеих сторон – торговали здесь буквально всем: от муки до бытовой техники. Оппозиция в Тбилиси обвиняла тогдашнего президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе в том, что он фактически игнорирует этот конфликт, закрывает глаза на нарушение территориальной целостности и поощряет сепаратизм.

Как показывают сегодняшние события, в поведении бывшего президента Грузии был свой резон: контрабанда – это была, так сказать, живая экономическая связь Южной Осетии с Грузией, и пока она была, Южная Осетия де-факто находилась в составе Грузии. Неформально же и отношения между населением местных осетинских и грузинских сел стали восстанавливаться.

Контролировал Шеварднадзе ситуацию, и поддерживая контакты с бывшим президентом российской автономии Северной Осетии Дзасоховым – своим коллегой еще по ЦК КПСС. Дзасохов был и негласным медиатором между Москвой и Тбилиси, и ездил на неформальные встречи с Шеварднадзе даже тогда, когда отношения между двумя странами были крайне напряжены.

После того, как власть в Тбилиси сменилась, Грузия выставила здесь полицейские и таможенные посты, рынок был закрыт. Контрабандисты (а к ним относилось все дееспособное население региона) остались без работы, их семьи без заработка.

Мирное время закончилось, когда 10 августа 2004 года под руководством тогдашнего министра внутренних дел Ираклия Окруашвили произошло вооруженное нападение и захват осетинского села Тлиакана. Но на общем кризисном фоне российско-грузинских отношений это событие сейчас вспоминают немногие. Осенью 2004 года боевики напали на школу в осетинском городе Беслане. Россия обвинила Грузию в пособничестве нападавшим. С 2004 года и осетинская, и грузинская стороны стали активно вооружаться.

В ночь на 8 августа 2008 года были лишь открыто возобновлены военные действия в регионе.

По свидетельствам армейских источников, они выглядели так: две бригады внутренних войск Грузии при поддержке бронетехники наступали на Рокский тоннель, где их ждала основная масса осетинских войск. По Цхинвали, предварительно обработанный артиллерией, ударила основная группировка грузинских сил. Она была остановлена у северной части города. После ночи боев, под утро на грузинских солдат обрушились многочисленные свежие силы осетинских ополченцев и волонтёров, которых подвезла к Цхинвали российская бронетехника. По мнению военных экспертов, российская бронетехника еще накануне ночью была выдвинута в Южную Осетию, иначе войска Северо-Кавказского округа физически не могли успеть проделать трехсоткилометровый марш в нужное время. Еще одно свидетельство того, что к конфликту в Москве готовились и его ждали – учения «Кавказ-2008», которые проводились с 15 июля по 2 августа 2008 года на территории 11 районов Южного федерального округа. «Подразделения антитеррора действовали в реальных условиях, на обширной территории, во взаимодействии с ударной, истребительной и бомбардировочной авиацией. В целях проверки слаженности, боеготовности и маршевой выучки подразделениям в ходе учения ставились задачи смены районов учения...» - говорилось в информации МО.

Второй фронт был открыт в Абхазии, где абхазы выдавили грузинские подразделения из Кодорского ущелья.

Ключевой вопрос, на который пытаются найти ответ по обе стороны Кавказского хребта: зачем грузинский президент Михаил Саакашвили своей «югоосетинской авантюрой» в одночасье разрушил то хрупкое благополучие, которого Грузия добилась за последние годы. Версия первая: он хотел ввода в зону конфликта международного контингента вместо нынешнего трехстороннего российско-грузино-осетинского. Версия вторая: он намеревался создать представление о конфликте не как о конфликте между Южной Осетией и Грузией, а сначала как о конфликте между Россией и Грузией, а теперь - между Россией и Западом.

Скорее всего, Саакашвили полагал, что Россия не станет жестко реагировать на его решение послать в канун Олимпиады войска в Южную Осетию. Но быстрота реакции Москвы – свидетельство того, что там либо провоцировали грузинскую авантюру в Южной Осетии, или знали о ней и не захотели предотвратить.

Грузия попала под раздачу как создавшая казус белли (стреляя по миротворцам) и как страна, считавшая, что имеет неограниченную поддержку со стороны США. Статус «кандидата в члены НАТО» был дополнительным поводом для России вступить в этот конфликт.

Война закончилась не только военным поражением Грузии, но и потерей ею Южной Осетии. 12 августа президент Южной Осетии Эдуард Кокойты заявил, что югоосетинская сторона начала военную операцию, целью которой является установление контроля над грузинскими селами: «Наша цель - полностью взять под контроль все грузинские села, расположенные на границе Южной Осетии и Грузии».

Со слов президента Кокойты можно сделать вывод, что его план-минимум – контроль над административной территорией Южной Осетии по «абхазской модели»: вытеснение грузинского населения и создание буферной зоны между РЮО и Грузией, контролируемой, возможно, «усиленными» частями российских миротворцев.

Пока российские войска остановились в Гори. Это вписывается в идею создания буферной зоны между ЮО и Грузией. В Гори располагалась танковая бригада ВС Грузии, здесь резиденция губернатора провинции Шида Картли, к которой после упразднения автономии приписана Южная Осетия. Из Гори в Цхинвали ведет прямая дорога, бросок танковой колонны на город отсюда занимает максимум два часа. Словом, Гори – та граница, переход которой можно было бы при известном усилии со стороны Москвы оправдать миротворческими нуждами.

Однако 11 августа близкие к армейским кругам издания публиковали и такие мнения анонимных офицеров СКВО: «Надо идти до конца — уничтожить взлетно-посадочные полосы всех аэродромов, включая гражданские, все ключевые железнодорожные узлы, отключить Грузии газ и электричество, 70% которого Грузия получает с расположенной в Абхазии «Ингури ГЭС», полностью вывести из строя порты в Поти, Батуми, нефтесливной терминал в Супсе, железные дороги, ведущие в Азербайджан и Турцию. Танки при поддержке авиации, реактивной артиллерии и пехоты должны оттеснить грузинскую армию далеко за пределы Южной Осетии, в Абхазии и Аджарии должен высадиться десант и при поддержке кораблей ЧФ развивать встречное наступление. Финалом должно быть взятие Тбилиси и арест Саакашвили». Эти «военные источники» считают фиксацию статус-кво поражением.

Проводя военную операцию в пределах границ государства, являющегося союзником США, и при отсутствии внешней поддержки Россия создала «югоосетинский прецедент» – в противовес «косовскому». Введя без санкции ООН войска на территорию суверенного государства, Москва использовала метод гуманитарной интервенции, примененный США по отношению к Югославии в 1999 году. Части 58-й армии, как было заявлено, вошли, чтобы «предотвратить гуманитарную катастрофу», российский Черноморский флот выдвинулся к морской границе Грузии, для того чтобы «не допустить поставки в Грузию военной техники морским путем».

Российская группировка в Абхазии теперь насчитывает 9 тысяч военнослужащих и около 350 единиц вооружений и военной техники. Ремонт абхазской железной дороги был завершен российскими инженерными войсками 30 июля, до объявленного срока и за неделю до начала войны в ЮО.

Россия пытается заставить Грузию уйти из тех районов, которые она не должна занимать согласно Московскому соглашению от 14 мая 1994 года о прекращении огня и разъединении сил. В июле 2006 года в нарушение этих договоренностей Грузия ввела в верхнюю часть Кодорского ущелья, которая должна была быть демилитаризованной зоной, свои формирования и создала там военный плацдарм. В ответ Абхазия отказалась от участия в переговорном процессе.

Выиграв военную часть операции, Россия сама оказалась под огнем массированной международной критики, пожалуй, даже более острой, чем во время чеченской кампании.

Российские официальные лица, и президент Дмитрий Медведев, и глава МИД Сергей Лавров не раз подчеркивали, что решение о завершении военной операции было принято в среду 13 августа, так как все ее цели были достигнуты, а грузинская армия дезорганизована. Однако под настойчивые заявления Саакашвили о походе российских танков на Тбилиси (цитирую: «1200 танков – это вам не х…й собачий») российские войска в ущерб имиджу и в нарушение подписанного соглашения о прекращении военных действий, уничтожая брошенную грузинами военную технику и казармы, дошли до порта Поти. Кроме того, была взорвана база в Сенаки — та самая, на которой грузины тренировались под руководством американских инструкторов в рамках программы «Оснасти и обучи».

Однако возможность полномасштабных военных действий с участием российских частей на территории Грузии остается маловероятной. Причин для этого немало.

Любое участие российских регулярных частей в военных действиях превращает локальный конфликт (в котором первые дни осетины и их судьба вызывали сочувствие даже у части населения Грузии) в «отечественную войну» для грузин с полной мобилизацией сил и ресурсов.

Россия становится агрессором с соответствующими политическими последствиями для себя. Война с Грузией ещё больше отдалит Украину от России и делает совершенно реальным не только политический, но и военный союз Тбилиси и Киева, который с тревогой поглядывает на Крым.

Война с Грузией полностью изолирует Армению и делает её предельно уязвимой. Вовлечение же российской военной базы в Армении в действия против Грузии может вызвать катастрофические последствия для самой Армении, так как может спровоцировать не столько войну с Грузией, сколько новую войну.

Еще одна интересная тема. В последние дни в России явственно зазвучали требования, когда война закончится, разобраться, в какой степени интересы югоосетинского и абхазского руководства совпадают с интересами России. Этому способствуют упорные слухи со «второго», абхазского фронта о том, что российской армии не удалось удержать абхазские формирования от продвижения внутрь Грузии. Но будущее абхазского лидера Сергея Багапша выглядит более прочным, чем положение югоосетинского лидера Эдуарда Кокойты, чьи простодушные заявления о том, что «наша цель – добиться, чтобы изгнанное из Южной Осетии грузинское население обратно никогда не вернулось», ставят Москву в неловкое положение потакающей этническим чисткам.

Самой серьезной как для Абхазии, так и для Южной Осетии является демографическая проблема. Этнос под угрозой исчезновения – главный идейный контекст, в котором существуют ЮО и Абхазия. По данным еще советской переписи-1989, численность населения Абхазии составляла примерно 500 тыс. человек. Сегодня в Абхазии насчитывается, по некоторым оценкам, лишь немногим больше 200 тыс., треть из которых составляют этнические абхазы, еще одну треть — армяне, немногим меньше трети — грузины (живущие главным образом в Гальском районе).

Демографическая ситуация в Южной Осетии еще сложнее. До войны ее население насчитывало приблизительно 100 тыс. человек. Сегодня здесь, наверное, проживают 35-40 тыс. осетин и около 20-22 тыс. грузин. Хотя реальные цифры мало кто знает. Кроме того, отток населения продолжается. По словам Вахтанга Джикаева, советника президента Южной Осетии, «по окончании школы выпускник может выбрать одно из двух: пойти в администрацию либо отправиться в Северную Осетию. Тот, кто хочет работать, должен покинуть республику».

До сих пор как Абхазия, так и Южная Осетия своей целью ставили независимость от Грузии. Грузия, правда, ответила на это созданием прогрузинских администраций в Кодорском ущелье и Южной Осетии (о судьбе которых сейчас ничего не известно). Но это в прошлом, и формально цель непризнанными республиками достигнута. Теперь им придется определиться, чего они хотят от будущего. Абхазия стала самоуправляющейся только после того, как ее покинули более чем 200 тысяч грузин. Для южных осетин объединение с Россией означает объединение в первую очередь с Северной Осетией, что считается единственной гарантией сохранения малочисленных осетин, живущих к югу от Большого Кавказа.

В составе Российской Федерации несколько десятков тысяч абхазов могут просто раствориться. Проблема родственной Адыгеи, которую хотят объединить с Краснодарским краем, не осталась ими незамеченной. В Абхазии полагают, что для сохранения абхазов как этнической группы республике «нужна независимость, но не интеграция в Российскую Федерацию». Абхазы любят подчеркивать, что они не хотят становиться частью России, нацелены на «ассоциированные отношения» с Россией, а не на «ассоциированное членство» в ней.

Правда, в мире эти идеи поддержки не находят. Европа и США демонстрируют единый подход к вопросу о территориальной целостности Грузии. Заявлениями на эту тему отметились все мировые лидеры – от Буша до Тимошенко.

Правда и то, что война в Грузии недолго оставалась на первых полосах. Произошли два события, которые несколько отвлекли мир от Кавказа: ушел в отставку президент Пакистана Первез Мушарраф, и вопрос о том, чей палец будет лежать на пакистанской ядерной кнопке, вдруг обрел остроту и актуальность. В Афганистане талибы убили французских солдат, и эта трагедия стала «чувствительным напоминанием о том, что дела НАТО в Афганистане, мягко говоря, не блестящи».

Но даже если со временем третья грузино-осетинская война, чуть было не переросшая в третью мировую, уйдет в историю, нам придется признать, что ничьих проблем она не решила. Россия потеряла репутацию и налаженные связи с Западом, Грузия – две отколовшиеся провинции и армию. Южная Осетия потеряла людей. И это самый трагичный исход войны.

Армила Минасян